Я выбрал медицину. Я окончил школу фельдшеров. После трагедии в психиатрической клинике я решил пойти в морг. Там меня долго вызывали. Я работал в особом виде психиатрии. Эта работа была связана с выездами (медицинская помощь выписанным пациентам). В России семь больниц. Когда я пытался сбежать в командировку, один из пациентов попытался меня задушить. Я была сильно ранена, но потом согласилась с требованиями однокурсников. Мой однокурсник хотел, чтобы я год поработал смотрителем кладбища.
Он до сих пор находится в той же больнице, но в строго закрытой палате. Бредовая шизофрения. На самом деле этот диагноз ставят 80 % пациентов этих больниц. Он очень коварен. Вспомните Юру, единственного за шесть лет человека с сифилисом мозга, пропитанного хлоркой. Он не мог сходить в туалет. У него развилось сифилитическое слабоумие, и он ходил в штаны. Таких пациентов было мало. В основном шизофренический бред — 80 %, после органического поражения мозга или простых форм — 5 %. Я никогда не видел гигантизма. Голоса — да. Есть много форм.
Они могут угрожать, преследовать и унижать. Ситуацию трудно предсказать. Сами психиатры говорят, что психиатрия — темная наука. Никто не может ее предсказать. В моей практике в 90 % случаев они возвращаются. А есть те, кто живет среди нас и работает более 10 лет. В моей работе было всякое — и отношения с пациентами, и даже беременность.
Когда я была студенткой, я работала травматологом в региональном апелляционном суде, и вообще они проводили вскрытия по самым разным вопросам, так что для меня это не новость. Если вы не обучены или если у вас особый эмоциональный склад, то да. Но если вы каждый день ходите на работу и плачете, это не я. Я сочувствую вам, но не жалею. Я уважаю чужое горе.
Эта задача никогда не была для меня рутинной. Я люблю ее, я люблю ее. Некоторые мои знакомые считают меня сумасшедшим. Я по ошибке зашел в детский морг. Там было пустое место. Я счастлив, когда родственники плачут и говорят «спасибо» или «мне лучше, чем до смерти». Я не испытываю особого уважения к детям. Я люблю одиночество. У меня нет семьи. Я боюсь смерти.
У меня бывают приливы жара, но я не знаю, что это такое. Иногда я работаю по две недели без выходных.
Я работаю в отделении патологии. Сюда приходят только некриминальные группы. Естественная смерть случается крайне редко. Инфекция, острые симптомы, шок, тромбоз, рак. Мне не нравится запах гноя или фекалий. Я работал в ПАО туберкулезной больницы. Патология там часто включала пиогенные процессы. Кроме того, если патологоанатом хочет вскрыть кишечник, я ухожу из этого отделения.
Год я проработал фельдшером, но мне это не очень понравилось. В 2000 году появилась опиумная наркомания, было много вызовов по этому поводу, и на месте происшествия было очень много работы. Мне нравится тишина и покой. Я зарабатываю 23 000 рандов. Мой доход невелик, но я благодарен за это. Я не претендую на него. Я хочу жить вечно или поддерживать хорошее качество жизни как можно дольше. Конечно, я не хочу страдать.
У меня прекрасные отношения с коллегами на работе. Врачи, техники и медсестры сидят за столами друг друга и ждут, пока мы пообедаем или выпьем чашку чая. Никто не крадет вещи покойных. Когда приходит время сортировать покойников и укладывать их в гроб, я подхожу к своим научным ассистентам и с серьезным видом говорю: «Я не позволю вам это сделать, но я сделаю это».
Со мной работает медсестра, пожилая женщина. В основном он подметает пол, но когда я в отпуске, ему приходится делать вскрытия. Он очень этого боится. Сначала она плакала. Я жалею ее и ухожу в отпуск, когда что-нибудь случается. У моей профессии есть один недостаток. Она вредна для здоровья. Большое, большое преимущество — это команда! Мы как одна семья. Второй плюс — я хожу на работу, которая мне нравится, когда я в отпуске (пожалуйста, не сочтите это за кощунство). У медсестер много другой работы. А лаборанты берут мазки и биопсийный материал, обработанный врачами в больнице, и приносят нам свои «препараты», вымоченные в банках с формалином. В общем, патологоанатомы хотят развеять распространенное мнение о том, что они лечат только мертвых. Это не так! 90% работы патологоанатома связано с живым стеклом.
Я ненавижу выходные, когда нечем заняться. Мне нравится, когда меня вызывают на работу (экстренные вскрытия и роды) в мои выходные дни. Мое свободное время — это концерты, но их очень мало.
‘Никто не возмущается… Никто не пишет жалоб». Нижегородское кладбище — за работу, зарплату и уважение к смерти
Морг — не самое уютное место. Тем не менее, смиренно, в одинокой больничной палате начинается последний путь каждого человека. Но работа там сырая, конкретная, и не каждый может расположиться рядом с мертвецом. Мы пообщались с медсестрами из таких учреждений в Нижегородской области и узнали об этой важной особенности, не самой легкой задаче.
Когда узнаешь, где работает интересный человек, всегда хочется услышать историю о том, как он там оказался. Особенно это касается неформальных профессий.
Евгений Архипов (имя изменено — прим. автора) работает в морге уже несколько студенческих лет. Он решил подзаработать и рассматривал этот вариант в качестве летней подработки. Пресса не отпугнула его от темы патологоанатомии, которую он изучал в медицинском институте. Ведь мама Евгения работала лаборантом в том же морге.
Житель Нижнего Новгорода подметал полы в помещениях и, набравшись опыта, понял, что получает кайф. Он решил перевестись в заочное медицинское училище и продолжить работать медбратом.
— Так я начал работать. Познакомилась с врачом, пошла с ним на некроз и с тех пор работаю здесь. Мне 31 год, и я здесь уже восемь лет», — рассказывает Женя.
Высшее образование при работе в морге необходимо только в том случае, если вы работаете врачом. Лаборантам не нужно проходить хотя бы среднее образование, а каждый из 11 дипломов позволяет стать медицинским работником. И хотя последняя должность не совпадает с уборкой помещений, как многие могут подумать, это тоже входит в обязанности работника морга. Санитары присутствуют при вскрытии трупа и помогают врачу. Именно они должны готовить умерших к погребению и передавать их родственникам-родителям.
Евгений признался, что поначалу работать с трупами было страшно, но вскоре добавил, что новичков не сразу допускают к выполнению таких обязанностей.
— Конечно, мне было страшно. Трупы, кровь. Но мы не делали это все вместе. Морг разделен на две части. Первая похожа на офис, чистый и свободный от трупов. Здесь есть столовая и мастерская. Но во второй находятся только мертвецы. Я зашел туда позже. Я изучал медицину в университете и видел мертвецов еще студентом, так что я привык к этому и не чувствителен к этому. На работе мне часто говорят, что мы должны бояться живых, а не мертвых. Мои коллеги-врачи также говорят, что им здесь гораздо спокойнее. Никто не возмущается, никто не жалуется. Все лучше, чем эти старушки в скандальной поликлинике, утверждает жительница Нижнего Новгорода.
По словам Жани, работники морга не испытывают страха по простой причине: к телам не относятся по-человечески. Возможно, это звучит цинично, но в их глазах человеческое тело — это биологический мусор. Это позволяет им работать более спокойно и с меньшим количеством эмоций.
— Если вам плохо, вы не можете долго работать — вы либо напиваетесь, либо попадаете в психиатрическую больницу. Но я лично не видел ни одного человека, который бы пришел сюда и ушел, потому что боялся мертвых. Люди ко всему привыкают, и вы тоже привыкнете», — пошутил мужчина.
Кстати, существует стереотип, что в морге работают люди с какими-то психическими отклонениями, но житель Нижнего Новгорода прямо заявил, что это не так. Все сотрудники регулярно проходят медицинские осмотры, в том числе у психиатра. Он не нашел никаких изменений в психике Евгения и его родственников. Он в шутку заявил, что морг — это не тюрьма и не армия.
Евгений также развеял еще одно распространенное мнение о странных шутках морга. Многие из нас наверняка слышали, что патологоанатомы могут спокойно есть на трупах. Однако это совсем не так.
— Они работники морга, а не свиньи. Никто так не делает, они раздражают. Они всегда едят в разных комнатах и в разной одежде. Они постоянно переодеваются. Здесь нет глупых шуток. Здесь работают образованные, нормальные люди. И вообще, юмор, о котором вы говорите, придумали сотрудники морга, которые больше никто. Никто не станет шутить над мертвыми людьми. Это потому, что все уважают смерть. Более того, родственники находятся там, скорбят, но это своего рода шутка. Нам приходится постоянно общаться с родственниками. Если такой дурак появится, он долго не задержится. Его вышвырнут, и на этом все закончится. Здесь все строго.
Заработная плата в морге средняя. Например, среднемесячная зарплата в «Евгении» составляет 30 000 рублей. Доход складывается из оклада, гонорара, процента и интенсивности труда. Выплаты рассчитываются в зависимости от объема работы сотрудника.
Удивительно, что даже такие агентства должны соответствовать собственным показателям. Речь идет о вскрытиях. По ставке врача-терапевта он должен провести не менее 80 вскрытий. Однако в среднем это от 280 до 400 вскрытий (для небольших городов нашей области). Предположительно, в Нижнем Новгороде эта цифра гораздо выше.
Кроме того, сотрудники кладбища получают часть платных услуг, таких как устройство насыпей, организация захоронений и т. д. За каждый такой процесс Евгений получает положительную зарплату.
Чтобы спокойно и грамотно работать в материальной форме, врачи и медсестры являются еще и эмоциональными людьми. Отсюда и обвинения в адрес умерших, которые мешают им работать.
— Анализировать гнилых сложно. Это происходит потому, что им это не нравится. Однако трупы преступников почти всегда анализируются судебной медициной (под руководством судебно-медицинских экспертов. Прим. автора), что зачастую не так. Самые тяжелые случаи — это дети, молодежь и люди после дорожных аварий. Любой человек, если бы не был дураком, огорчился бы. Мы отдаем их родственникам-родителям, а они приходят и плачут, потому что вложили в него душу, потому что он вырос. А он умер. Еще мне было тяжело резать молодую девушку, медсестру, которая умерла от вагинита. Но в основном у меня в больнице лежит моя бабушка. Весом в 300 фунтов ее было трудно резать физически. Мне пришлось открыть ребенка после выкидыша. Но сейчас мы переводим их в Нижнюю областную больницу в Нижнем», — рассказал мужчина.
Евгений признался, что ему жаль погибших, но он скоро их забудет. Нет ничего лучше, чем не давать спать по ночам товарищам по работе. В то же время житель Нижнего Новгорода упомянул о работе реаниматологов. Мужчина считает, что у них гораздо более сложная работа — в морг поступают мертвые, и заправка — это борьба за жизнь со смертью. Следовательно, этой категории врачей морально сложнее. К ним приходят люди, находящиеся на грани смерти: онкологические больные, умирающие наркоманы, тяжелобольные пациенты и т. д.
-Никто в реанимации Вогуна не плачет, не хочет умирать, просить о помощи. Это страшное место, но какое нам до этого дело? Они умирают, а нам все равно.
В каждой работе есть редкие случаи, которые выходят за рамки нормы. Этого следовало ожидать, но в морге бывают свои моменты. Евгений вспоминает, что однажды к ним привезли человека для вскрытия. Во время знакомства с ним им сообщили, что он умер от собственной смерти у себя дома. Хоронить умершего должна была его жена. Но каково же было удивление врачей и медсестер, когда они заметили ножевое ранение в области кишечника?
Ведь мужчина купил свою жену, а она зарезала его. Но он прожил еще неделю, потому что часть его кишечника закрывала ножевое отверстие. Вместо того чтобы отправиться в больницу, гермафродиты нашли их, и все прошло как по маслу. Как и ожидалось, все обернулось смертью мужчины от рук нижегородки. Однако тот факт, что травмы мужа можно было предвидеть, был скрыт. В результате женщину задержали в морге.
Мы не могли не затронуть эту тему в своих ритуалах. Жители Нижнего Новгорода регулярно жалуются, что когда в доме происходит трагедия, первыми в отделение полиции и на «скорую» приезжают сотрудники похоронной службы, которые порой устраивают настоящий бардак. Евгений считает, что похоронная служба прекрасно осведомлена о тесной «дружбе» с некоторыми врачами травматологии и реанимации Екаб.
По его словам, в основном это те, кто так или иначе готов к подобным специальностям. Однако не все могут себе это позволить. Например, он знает врача, который много лет проработал в морге, прежде чем уйти на пенсию и дождаться ухода в монастырь. К сожалению, бывают и более печальные случаи. По словам жителя Нижнего Новгорода, нередко работники морга начинают пить иногда во время смены. Так, один из сотрудников покончил с собой в комнате для вскрытий. Ранее мужчина работал в Евгении. Как вспоминают его бывшие коллеги, мужчина ушел на вскрытие и долгое время не возвращался. Когда пострадавшие сотрудники авиакомпании отправились проведать его, они обнаружили, что он уже мертв. Незадолго до инцидента мужчина был пьян. Похожая ситуация произошла и с лаборантом морга. Его собеседник считает, что нельзя исключать сочетание алкоголя и работы в морге.
Работа аристократа напрямую связана со смертью, но его отношение к этому после службы здравоохранения остается прежним. Он говорит и всегда понимает, что смертность бывает ранней или поздней, но в то же время старается не думать о смерти и хочет дожить до глубокой старости.
Личный опыт: я работаю в морге.
«Я работаю в морге» — отличная возможность рассказать об этом на приеме или в обществе. Первое, что вы увидите, — это удивленные глаза и множество вопросов. Люди считают это таинственным и опасным, как в фильмах «Демон внутри» и «За гранью». Как все это происходит в реальной жизни — мы узнаем у ассистента патологоанатома Марии Николаитоск, которая работает в морге последние четыре года.
Я училась в медицинском университете в Беларуси, потом переехала в Санкт-Петербург и нашла работу — на кладбище я работаю уже 20 лет. Изначально я собиралась работать в ЗАГСе — сидела «на карте». На собеседовании мне сказали, что есть вакансия помощника патологоанатома и если я смогу, то меня возьмут. Я отказалась, но потом решила попробовать еще раз — хотела доказать себе, что я не слабая. В течение первого года я выполняла только команды врача и продолжала вести протокол и анализ. В конце концов я стала регулярно работать с доктором.
«Нужно ли мне принимать трупы?
Мой первый день в морге прошел очень быстро — я не выдержала и 30 минут. Меня невероятно тошнило: треск костей, запах крови и голмола был невыносим. Конечно, мне было страшно, и в голове крутилось множество мыслей, например, когда я была в холодильнике и должна была здороваться с трупами — мне было так страшно, что я должна была вернуться в холодильник и поздороваться с трупами. Я также не знал, как рассказать своей семье, где я сейчас работаю. Но когда я рассказала, мама сказала, что даже слышать об этом не хочет, а сестра сказала, что я сумасшедшая, потому что работаю в холодильнике и даже не знаю, где работаю.
Через три месяца я начал привыкать к работе. Я перестала обращать внимание на запахи, сосредоточилась на своих обязанностях и общении с врачами. Мне хотелось получить как можно больше знаний и опыта. Кстати, мой любимый врач уже на пенсии. Он всегда говорил мне: «Отключи свои чувства, закрой глаза и начинай».
Мой рабочий день проходит следующим образом. Я прихожу на смену и записываю ее в календарь. Иду на смену, смотрю, сколько у меня сегодня задач, планирую проблемы. В зависимости от количества биопсий и хирургического материала или мертвой работы я планирую свой день. Но в любом случае мой завтрак начинается с клипсы, а не с кофе (смеется). Затем я планирую количество смертей. Затем я занимаюсь бюрократией. Если биопсии и хирургический материал или блогеры для тканевого материала умерших готовы, я отдаю их врачам.
Мертвые тела нельзя долго перевозить
Если есть подозрения на насильственную смерть или родственники родителей не отрицают ее, проводится вскрытие. На трупе делается разрез. Проводится осмотр и судебно-медицинская экспертиза.
Труп не забирается из морга в течение 5-7 дней. Чтобы во время прощания не вытекала жидкость, мы откачиваем ее, закладываем во все отверстия, в тампоны кладем сухое молоко и ароматические вещества, сшиваем их и заклеиваем, чтобы труп хранился дольше. Последний штрих: медсестра накрывает труп. Если родственники родителей нанимают ритуальную службу, они делают все сами.
Самая сложная часть, как морально, так и физически, — это вскрытие беременной женщины».
Я не люблю разговаривать с родственниками умерших, это очень тяжело с моральной точки зрения. Все реагируют по-разному. Кто-то в шоке, кто-то в истерике, кто-то очень спокоен. Обычно они рассказывают все в информационном окне.
Например, в один из моментов вечера была беременная девушка, ей было 27 лет, и произошел несчастный случай. Самой сложной частью для меня была анатомия беременной женщины. Это сложно и психологически, и физически. Это занимает много времени, но самое страшное было впереди — я должна была сообщить родственникам родителей, что они не видели плод, а только подошли к телу. Это очень страшно для меня.
Мы приняли женщину, которую когда-то убил ее муж. Не только убил, но и пытал — резал. Я не знаю, почему она была такой агрессивной, но он сильно ее помял. Это был не просто порез, а глубокая рана. Как будто он сел и специально порезал ей лицо ножом.
После того как мы сообщили ему, что его жена находится в морге, он начал кричать и требовать, чтобы мы вернули его и перестали «прятаться», говоря, что мы его обманываем. Пострадавшая авиакомпания немедленно вызвала психиатра, чтобы успокоить его. Мне очень жаль мать девочки, она плакала и говорила: «Моя дочь, как ты жила с этим чудовищем столько времени». Это очень страшное событие, оно бьет по нервам, по духу. После такого я стараюсь не вдаваться в истории о мертвых.
Я перестал воспринимать смерть как нечто трагическое».
После работы в морге я перестал воспринимать смерть как нечто трагическое. Недавно умер мой дедушка, и я пошла на его похороны. Было ужасно некомфортно, но я принял его как тело. Да, для обычного человека это звучит эгоистично и заурядно, но я (и другие работники смертельных служб, возможно) не могу поступить иначе. В моем сознании все меняется. Я совершенно спокойно отношусь к смерти.
Сегодня мне легче работать со своим телом и уходить домой. Дело в том, что вы не входите в историю тела, которое находится перед вами. Вы просто используете материал. Это случай «недействительных» эмоций, таких как время и бессознательное. Ваша мораль меняется, вы перестаете все воспринимать.
Я хочу быть один в морге».
В моей работе есть и минусы. Например, приходится строго соблюдать правила предосторожности, чтобы ничем не заразиться. Сингулярность требует определенного отношения, устойчивой психики и крепких нервов. Однако у нее есть и свои преимущества! Например, вы можете многому научиться. Можно изучать тело и не причинять людям вреда. Кроме того, врачи планируют себя сами — им не приходится заниматься срочными патологиями.
Сейчас, когда я закончила учебу, я бы хотела работать врачом, не ассистентом, а только врачом, в полную смену. Но пока это только планы. Еще у меня была идея стать полевым врачом. Какой у меня год, думаю, я успею все!